Саккетти желудков гуго гроций
Рецепции идей Аристотеля в трактате Г. Гроция «О праве войны и мира»
В докладе на основе систематизации текстологических свидетельств употребления и заимствования отдельных понятий и суждений определяется форма и содержание рецепции идей Аристотеля в трактате Г. Гроция «О праве войны и мира».
Аристотель цитируется Гроцием не системно и по самым различным вопросам. Обращение к содержанию той или иной моральной концепции Стагирита всегда сопровождается критикой и демонстрацией ее несостоятельности. Такой критике подвергается концепция добродетели как середины между крайностями. Гроций полагает, что она приводит к отождествлению различных добродетелей и указание на не существующие пороки. Далее, принимая аристотелевское разделение справедливости «в отношениях между равными» и «в отношениях между господствующими и повинующимися», Гроций оспаривает эффективность самой концептуализации справедливости. В результате, «право равенства» и «право господства» определяются им не типом распределения благ, а только типом субъектов – «предметом, к которому имеет отношение» справедливость/право. Похожее отношение прочитывается и по вопросу права. Говоря о разделении права на естественное и волеустановленное, Гроций упоминает, что оно «предложено Аристотелем», но не более. Его рассуждения строятся уже без апелляции к Стагириту.
Гроций заимствует у Аристотеля некоторые суждения для аргументации своей позиции. Так например, защищая положение, что «лицо, давшее обещание под влиянием страха, связано своим обещанием», он приводит слова Аристотеля о том, что «кто из страха перед кораблекрушением выбрасывает свои вещи, готов был бы, однако же, сохранить их при условии, если бы ему не угрожало кораблекрушение, но он выражает волю потерять их безусловно в связи с обстоятельствами места и времени». Ряд подобных обращений по сути представляет собой заимствование нужных слов по случаю, нежели обращение к философии Аристотеля.
Количественно больше всего Гроций цитирует Аристотеля, когда использует его как источник эмпирического материала для своих рассуждений. Таким образом он обращается к Аристотелю на протяжении всего рассуждения о «царской власти», так же и о судебной практике, о порицании самоубийц, о примерах несправедливых войн, о признанности права захвата трофеев, о лжи и т.д.
Проведенный анализ текста показывает, что у Гроция философия Аристотеля лишается своей теоретической значимости, им оспариваются сами подходы к концептуализации явлений. Соответственно, никакого заимствования фундаментальных положений или понятий ни из антропологии, ни из этики не происходит. Однако в тексте можно фиксировать частые отсылки к методологии Аристотеля в вопросе анализа и систематизации явлений, т.е. практических наук (этики и политики). Гроций не только заимствует результаты такого анализа, но и указывает, что берет за образец Аристотеля, а критика при этом касается лишь результатов или критериев анализа. Таким образом, если концептуальную значимость философии Аристотеля с опорой на текст подтвердить не удается, то Аристотель как стандарт и образец по которому Гроций учится мыслить подтверждается более-менее ясно.
Апресян Р.Г. К вопросу о концептуализации морали в ранненововременной философии // Вопросы философии. 2018. № 11. С.35–46.
Апресян Р.Г. Jus Talionis в трактате Гуго Гроция «О праве войны и мира» // Этическая мысль. 2002. № 3. С. 139–165.
Гроций Г. Оправе войны и мира / Пер. А.Л. Саккетти. Москва: Ладомир, 1994. 868 с.
Козлихин И.Ю. Гуго Гроций // Правоведение. 1999. № 4. С. 263–271.
Крылов С.Б. От научного редактора // Гроций Г. Оправе войны и мира. Москва: Ладомир, 1994. С. 3–5.
Платонов Р.С. Античные влияния в этике раннего Нового времени: методология исследования // Ярославский педагогический вестник. 2018. № 6 (105). С. 328–336.
Саккетти А.Л., Желудков А.А. Гуго Гроций и его трактат «Оправе войны и мира» // Гроций Г. Оправе войны и мира. Москва: Ладомир, 1994. С. 6–38.
Darwall S. Honor, History and Relationship. Essays in Second-Personal Ethics II. Oxford: Oxford University Press, 2013. 285 р.
Haakonssen K. Hugo Grotius and the History of Political Thought // Haakonssen K. Grotius, Pufendorf and modern natural law. Vermont: Ashgate Publishing Company, 1999. P. 35–62.
Irwin T. The Development of Ethics. A Historical and Critical Study. Vol. II: From Suarez to Rousseau. Oxford: Oxford University Press, 2008. 911 р.
Jeffery R. Hugo Grotius in international thought. New York: Palgrave Macmillan, 2006. 216 p.
Vollenhoven C. Van. Grotius and the Study of Law // The American Journal of International Law. 1925. Vol. 19. № 1. Р. 1–11
Источник
Саккетти желудков гуго гроций
ЧТО ЕСТЬ ВОЙНА, ЧТО ЕСТЬ ПРАВО ?
I. Порядок изложения.
II. Определение войны и происхождение этого слова.
III. Определение права по свойствам действия и деление его на право господства и на право равенства.
IV. Деление права по качеству на способность и соответствие (facultas и aptitudo).
V. Деление способности, или права в строгом смысле, на власть, собственность и право требования.
VI. Другие деления способностей – на низшие и высшие.
VII. Что есть соответствие?
VIII. О справедливости исполнительной и распределительной: их особенности состоят не в различии геометрической и арифметической пропорции, а также не в том, что одна относится к предметам общей собственности, а другая – к предметам частной собственности.
IX. Определение права как правила и деление его на естественное и волеустановленное.
X. Определение естественного права, его деление, отличие от того, что называется правом в несобственном смысле.
XI. Инстинкт, как общий для всех животных, так и свойственный лишь человеку, не составляет особого вида справедливости.
XII. Доказательства существования естественного права.
XIII. Деление волеустановленного права на человеческое и божественное.
XIV. Деление права человеческого на внутригосударственное, на право в более тесном и широком смысле по сравнению с внутригосударственным; последнее есть право народов. Разъяснение и доказательство его существования.
XV. Деление права божественного на всеобщее и свойственное одному народу.
XVI. Право древних евреев никогда не обязывало чужестранцев.
XVII. Какие доводы могут извлечь христиане из древнееврейского права и каким образом это возможно?
I. Все взаимные споры лиц, не связанных воедино общим внутригосударственным правом, относятся к состоянию войны или мира; таковы споры тех, кто еще не объединен в народ, или тех, кто принадлежит к различным народам, – как частных лиц, так и самих государей, а также лиц, обладающих равными с последними правами, а именно – лиц знатного происхождения и свободных граждан в республиках. А так как войны ведутся ради заключения мира и нет такого спора, из-за которого не могла бы возгореться война, то уместно будет в связи с изложением права войны остановиться на том, какого рода обычно возникают разногласия, сопряженные с войной. Самая же война приводит нас затем к миру как своей конечной цели.
Определение войны и происхождение этого слова
II. 1. Поскольку мы намерены толковать о праве войны, то необходимо исследовать вопрос о том, что такое война, о которой идет речь, и что такое право, о котором ставится вопрос. Цицерон утверждал, что война есть состязание силой. Тем не менее вошло в обычай называть этим именем не действие1 , но состояние; так что война есть состояние борьбы силою как таковое. Это общее понятие обнимает всякого рода войны, о которых должна идти речь в дальнейшем. При этом я ведь здесь не исключаю и частной войны, так как на самом деле такая война предшествует войне публичной и, без сомнения, имеет с последней общую природу, почему они должны называться одним и тем же, свойственным им именем.
2. Этому не противоречит происхождение самого слова “война”, ибо слово bellum [война] происходит от более древней формы – duellum [поединок], подобно тому как duonus превратилось в bonus, a duis – в bis. Duellum в таком же смысле происходит от duo [два], в котором для нас “мир” означает “единение”. Так же точно у греков слово polemos [война] произошло от обозначения “множества”: в древности lue [раздор) было выведено из слова “распад”, подобно тому как из “разложения тела” произошло due [мука].
3. Язык не противится употреблению слова “война” в этом более широком смысле. Однако ничто не препятствует нам присваивать название войны исключительно только вооруженному столкновению государств, поскольку, несомненно, родовое название сообщается нередко также тому или иному виду, в особенности же такому, который имеет какое-нибудь особое преимущество перед другими видами, Я не ввожу в определение понятия войны признака справедливости, потому что задачу настоящего исследования составляет именно разрешение вопроса о том, может ли какая-нибудь война быть справедливой и какая именно война справедлива. Следует все же отличать постановку вопроса от самого предмета, о котором ставится вопрос.
Определение права по свойствам действия и деление его на право господства и на право равенства
III. 1. Давая настоящему исследованию заглавие “О праве войны и мира”, мы, во-первых, как уже сказано, разумеем именно вопрос о том, может ли какая-нибудь война быть справедливой. И затем – еще другой вопрос: что же может быть в войне справедливо? Ибо право здесь означает не что иное, как то, что справедливо, при этом преимущественно в отрицательном, а не в утвердительном смысле, так как право есть то, что не противоречит справедливости. Противоречит же справедливости то, что противно природе существ, обладающих разумом. Так, по словам Цицерона в трактате “Об обязанностях” (кн. II, гл. I), противно природе причинять ущерб другому ради собственной выгоды; и в доказательство этого он приводит то, что при таком положении дела человеческое общество и взаимное общение людей неизбежно разрушились бы. Грешно человеку злоумышлять против другого человека, полагает Флорентин, ибо природа установила некое сродство между ними (L. ut vim. D. de Iust. et Iure). Сенека же в трактате “О гневе” (кн. II, гл. 32) пишет: “Пусть все члены тела находятся во взаимном согласии, так как сохранение отдельных частей важно для целого: люди должны щадить друг друга, потому что они рождены для общения2. Ибо общество не может существовать иначе, как взаимной любовью и заботой о составных частях”.
2. Подобно тому как одни сообщества свободны от неравенства3, например, взаимные отношения братьев, граждан, друзей или союзников, другие же, напротив, не свободны от неравенства и, по словам Аристотеля, допускают превосходство, например, отношения отца к детям, хозяина к рабу, царя к подданным, бога к людям4, так и один вид справедливости состоит в отношениях между равными, а другой – в отношениях между господствующими и повинующимися. Поэтому мы едва ли ошибемся, если этот последний вид назовем правом господства, а первый – правом равенства.
Деление права по качеству на способность и соответствие (facultas и aptitudo)
IV. От права в этом смысле отлично иное, хотя и зависящее от первого, – касающееся лиц. В этом последнем смысле право есть нравственное качество, присущее личности, в силу которого можно законно владеть чем-нибудь или действовать так или иначе. Это право присуще личности, хотя нередко оно и связано с вещами, как, например, сервитуты, лежащие на усадьбах и носящие название вещных прав в отличие от других, чисто личных, – не потому, чтобы первые тоже не были связаны с личностью, но потому, что они связаны с нею, поскольку им принадлежит какая-нибудь определенная вещь. Совершенное же нравственное качество мы называем способностью, менее совершенное мы называем соответствием; в вещах естественных первым соответствует действие, вторым – возможность.
Деление способности, или права в строгом смысле, на власть, собственность и право требования
V. Юристы обозначают способность словом “свой”, то есть принадлежащий кому-либо. Мы же отныне будем называть ее правом в собственном, или тесном смысле; им объемлется власть как над собой, что называется свободой5, так и над другими лицами, например, власть отеческая и господская; а также собственность – полная, или неограниченная6, и ограниченная, как узуфрукт, право залога, ссуда; право требования по договору, чему с другой стороны соответствует обязанность.
Источник
Источник
В докладе на основе систематизации текстологических свидетельств употребления и заимствования отдельных понятий и суждений определяется форма и содержание рецепции идей Аристотеля в трактате Г. Гроция «О праве войны и мира».
Аристотель цитируется Гроцием не системно и по самым различным вопросам. Обращение к содержанию той или иной моральной концепции Стагирита всегда сопровождается критикой и демонстрацией ее несостоятельности. Такой критике подвергается концепция добродетели как середины между крайностями. Гроций полагает, что она приводит к отождествлению различных добродетелей и указание на не существующие пороки. Далее, принимая аристотелевское разделение справедливости «в отношениях между равными» и «в отношениях между господствующими и повинующимися», Гроций оспаривает эффективность самой концептуализации справедливости. В результате, «право равенства» и «право господства» определяются им не типом распределения благ, а только типом субъектов – «предметом, к которому имеет отношение» справедливость/право. Похожее отношение прочитывается и по вопросу права. Говоря о разделении права на естественное и волеустановленное, Гроций упоминает, что оно «предложено Аристотелем», но не более. Его рассуждения строятся уже без апелляции к Стагириту.
Гроций заимствует у Аристотеля некоторые суждения для аргументации своей позиции. Так например, защищая положение, что «лицо, давшее обещание под влиянием страха, связано своим обещанием», он приводит слова Аристотеля о том, что «кто из страха перед кораблекрушением выбрасывает свои вещи, готов был бы, однако же, сохранить их при условии, если бы ему не угрожало кораблекрушение, но он выражает волю потерять их безусловно в связи с обстоятельствами места и времени». Ряд подобных обращений по сути представляет собой заимствование нужных слов по случаю, нежели обращение к философии Аристотеля.
Количественно больше всего Гроций цитирует Аристотеля, когда использует его как источник эмпирического материала для своих рассуждений. Таким образом он обращается к Аристотелю на протяжении всего рассуждения о «царской власти», так же и о судебной практике, о порицании самоубийц, о примерах несправедливых войн, о признанности права захвата трофеев, о лжи и т.д.
Проведенный анализ текста показывает, что у Гроция философия Аристотеля лишается своей теоретической значимости, им оспариваются сами подходы к концептуализации явлений. Соответственно, никакого заимствования фундаментальных положений или понятий ни из антропологии, ни из этики не происходит. Однако в тексте можно фиксировать частые отсылки к методологии Аристотеля в вопросе анализа и систематизации явлений, т.е. практических наук (этики и политики). Гроций не только заимствует результаты такого анализа, но и указывает, что берет за образец Аристотеля, а критика при этом касается лишь результатов или критериев анализа. Таким образом, если концептуальную значимость философии Аристотеля с опорой на текст подтвердить не удается, то Аристотель как стандарт и образец по которому Гроций учится мыслить подтверждается более-менее ясно.
Литература:
Апресян Р.Г. К вопросу о концептуализации морали в ранненововременной философии // Вопросы философии. 2018. № 11. С.35–46.
Апресян Р.Г. Jus Talionis в трактате Гуго Гроция «О праве войны и мира» // Этическая мысль. 2002. № 3. С. 139–165.
Гроций Г. Оправе войны и мира / Пер. А.Л. Саккетти. Москва: Ладомир, 1994. 868 с.
Козлихин И.Ю. Гуго Гроций // Правоведение. 1999. № 4. С. 263–271.
Крылов С.Б. От научного редактора // Гроций Г. Оправе войны и мира. Москва: Ладомир, 1994. С. 3–5.
Платонов Р.С. Античные влияния в этике раннего Нового времени: методология исследования // Ярославский педагогический вестник. 2018. № 6 (105). С. 328–336.
Саккетти А.Л., Желудков А.А. Гуго Гроций и его трактат «Оправе войны и мира» // Гроций Г. Оправе войны и мира. Москва: Ладомир, 1994. С. 6–38.
Darwall S. Honor, History and Relationship. Essays in Second-Personal Ethics II. Oxford: Oxford University Press, 2013. 285 р.
Haakonssen K. Hugo Grotius and the History of Political Thought // Haakonssen K. Grotius, Pufendorf and modern natural law. Vermont: Ashgate Publishing Company, 1999. P. 35–62.
Irwin T. The Development of Ethics. A Historical and Critical Study. Vol. II: From Suarez to Rousseau. Oxford: Oxford University Press, 2008. 911 р.
Jeffery R. Hugo Grotius in international thought. New York: Palgrave Macmillan, 2006. 216 p.
Vollenhoven C. Van. Grotius and the Study of Law // The American Journal of International Law. 1925. Vol. 19. № 1. Р. 1–11
Источник
Гуго Гроций
О праве войны и мира
Книга первая
Глава I
ЧТО ЕСТЬ ВОЙНА, ЧТО ЕСТЬ ПРАВО ?
I. Порядок изложения.
II. Определение войны и происхождение этого слова.
III. Определение права по свойствам действия и деление его на право господства и на право равенства.
IV. Деление права по качеству на способность и соответствие (facultas и aptitudo).
V. Деление способности, или права в строгом смысле, на власть, собственность и право требования.
VI. Другие деления способностей – на низшие и высшие.
VII. Что есть соответствие?
VIII. О справедливости исполнительной и распределительной: их особенности состоят не в различии геометрической и арифметической пропорции, а также не в том, что одна относится к предметам общей собственности, а другая – к предметам частной собственности.
IX. Определение права как правила и деление его на естественное и волеустановленное.
X. Определение естественного права, его деление, отличие от того, что называется правом в несобственном смысле.
XI. Инстинкт, как общий для всех животных, так и свойственный лишь человеку, не составляет особого вида справедливости.
XII. Доказательства существования естественного права.
XIII. Деление волеустановленного права на человеческое и божественное.
XIV. Деление права человеческого на внутригосударственное, на право в более тесном и широком смысле по сравнению с внутригосударственным; последнее есть право народов. Разъяснение и доказательство его существования.
XV. Деление права божественного на всеобщее и свойственное одному народу.
XVI. Право древних евреев никогда не обязывало чужестранцев.
XVII. Какие доводы могут извлечь христиане из древнееврейского права и каким образом это возможно?
Порядок изложения
I. Все взаимные споры лиц, не связанных воедино общим внутригосударственным правом, относятся к состоянию войны или мира; таковы споры тех, кто еще не объединен в народ, или тех, кто принадлежит к различным народам, – как частных лиц, так и самих государей, а также лиц, обладающих равными с последними правами, а именно – лиц знатного происхождения и свободных граждан в республиках. А так как войны ведутся ради заключения мира и нет такого спора, из-за которого не могла бы возгореться война, то уместно будет в связи с изложением права войны остановиться на том, какого рода обычно возникают разногласия, сопряженные с войной. Самая же война приводит нас затем к миру как своей конечной цели.
Определение войны и происхождение этого слова
II. 1. Поскольку мы намерены толковать о праве войны, то необходимо исследовать вопрос о том, что такое война, о которой идет речь, и что такое право, о котором ставится вопрос. Цицерон утверждал, что война есть состязание силой. Тем не менее вошло в обычай называть этим именем не действие1 , но состояние; так что война есть состояние борьбы силою как таковое. Это общее понятие обнимает всякого рода войны, о которых должна идти речь в дальнейшем. При этом я ведь здесь не исключаю и частной войны, так как на самом деле такая война предшествует войне публичной и, без сомнения, имеет с последней общую природу, почему они должны называться одним и тем же, свойственным им именем.
2. Этому не противоречит происхождение самого слова “война”, ибо слово bellum [война] происходит от более древней формы – duellum [поединок], подобно тому как duonus превратилось в bonus, a duis – в bis. Duellum в таком же смысле происходит от duo [два], в котором для нас “мир” означает “единение”. Так же точно у греков слово polemos [война] произошло от обозначения “множества”: в древности lue [раздор) было выведено из слова “распад”, подобно тому как из “разложения тела” произошло due [мука].
3. Язык не противится употреблению слова “война” в этом более широком смысле. Однако ничто не препятствует нам присваивать название войны исключительно только вооруженному столкновению государств, поскольку, несомненно, родовое название сообщается нередко также тому или иному виду, в особенности же такому, который имеет какое-нибудь особое преимущество перед другими видами, Я не ввожу в определение понятия войны признака справедливости, потому что задачу настоящего исследования составляет именно разрешение вопроса о том, может ли какая-нибудь война быть справедливой и какая именно война справедлива. Следует все же отличать постановку вопроса от самого предмета, о котором ставится вопрос.
Определение права по свойствам действия и деление его на право господства и на право равенства
III. 1. Давая настоящему исследованию заглавие “О праве войны и мира”, мы, во-первых, как уже сказано, разумеем именно вопрос о том, может ли какая-нибудь война быть справедливой. И затем – еще другой вопрос: что же может быть в войне справедливо? Ибо право здесь означает не что иное, как то, что справедливо, при этом преимущественно в отрицательном, а не в утвердительном смысле, так как право есть то, что не противоречит справедливости. Противоречит же справедливости то, что противно природе существ, обладающих разумом. Так, по словам Цицерона в трактате “Об обязанностях” (кн. II, гл. I), противно природе причинять ущерб другому ради собственной выгоды; и в доказательство этого он приводит то, что при таком положении дела человеческое общество и взаимное общение людей неизбежно разрушились бы. Грешно человеку злоумышлять против другого человека, полагает Флорентин, ибо природа установила некое сродство между ними (L. ut vim. D. de Iust. et Iure). Сенека же в трактате “О гневе” (кн. II, гл. 32) пишет: “Пусть все члены тела находятся во взаимном согласии, так как сохранение отдельных частей важно для целого: люди должны щадить друг друга, потому что они рождены для общения2. Ибо общество не может существовать иначе, как взаимной любовью и заботой о составных частях”.
2. Подобно тому как одни сообщества свободны от неравенства3, например, взаимные отношения братьев, граждан, друзей или союзников, другие же, напротив, не свободны от неравенства и, по словам Аристотеля, допускают превосходство, например, отношения отца к детям, хозяина к рабу, царя к подданным, бога к людям4, так и один вид справедливости состоит в отношениях между равными, а другой – в отношениях между господствующими и повинующимися. Поэтому мы едва ли ошибемся, если этот последний вид назовем правом господства, а первый – правом равенства.
Деление права по качеству на способность и соответствие (facultas и aptitudo)
IV. От права в этом смысле отлично иное, хотя и зависящее от первого, – касающееся лиц. В этом последнем смысле право есть нравственное качество, присущее личности, в силу которого можно законно владеть чем-нибудь или действовать так или иначе. Это право присуще личности, хотя нередко оно и связано с вещами, как, например, сервитуты, лежащие на усадьбах и носящие название вещных прав в отличие от других, чисто личных, – не потому, чтобы первые тоже не были связаны с личностью, но потому, что они связаны с нею, поскольку им принадлежит какая-нибудь определенная вещь. Совершенное же нравственное качество мы называем способностью, менее совершенное мы называем соответствием; в вещах естественных первым соответствует действие, вторым – возможность.
Деление способности, или права в строгом смысле, на власть, собственность и право требования
V. Юристы обозначают способность словом “свой”, то есть принадлежащий кому-либо. Мы же отныне будем называть ее правом в собственном, или тесном смысле; им объемлется власть как над собой, что называется свободой5, так и над другими лицами, например, власть отеческая и господская; а также собственность – полная, или неограниченная6, и ограниченная, как узуфрукт, право залога, ссуда; право требования по договору, чему с другой стороны соответствует обязанность.
Источник