Поправится после операции на желудок

31-летняя Мария Б. (имя изменено по просьбе героини) сделала операцию по резекции желудка в MBG и рассказала журналу Cosmo, почему это решение стало лучшим в ее жизни.

Я не помню себя худой. Всю сознательную жизнь боролась с лишним весом. Примерно за десять лет перепробовала всё: таблетки, иглоукалывание, правильное питание, спорт, диеты, гипноз, массаж, психотерапию, доставку еды на неделю, йогу… Минимальная цифра на весах за эти годы — 75. Мне было 17 лет, я недоедала, недосыпала, жутко нервничала и потеряла ненавистные килограммы. Ремиссия оказалась недолгой, потом вес начал стремительно расти и к 30 годам достиг 135 килограммов при росте 168 сантиметров.

«Я безостановочно, маниакально работала над собой»

Все это время я жила с ощущением: со мной что-то не так, я не такая, как все, и мне никогда не стать обладательницей хорошей фигуры — спасибо «доброжелателям», которые всегда были готовы мне об этом напомнить, под видом заботы, конечно. Происходило то, чего я боялась больше всего: я теряла контроль над весом. Мне было страшно, что еще немного — и я стану одной из тех, о ком снимают передачи типа «Мой вес — 300 килограммов». Я безостановочно, просто маниакально работала над собой. Сбрасывала вес и снова набирала его, взвешивала еду, считала калории, составляла списки целей, бесконечно мотивировала себя, но каждый раз «откатывалась» обратно, загоняя себя в глубокий невроз.

«Набор веса — это неосознанное насилие над телом»

Самый ощутимый прорыв случился после курса психотерапии. Я обратилась в центр похудения, где в группах и индивидуально с терапевтом исследовались причины переедания. И всё встало на свои места, я разобралась в причинах и следствии. Набор веса — это неосознанное насилие над телом, а лишние килограммы — защита от нестерпимого стресса. Чем «больше» человек, тем больше в нем внутренней боли, которую он не умеет, не может или не хочет прожить и отпустить. Прощание с килограммами освобождает части души. Но если ты не можешь их защищать, то сомнительный барьер в виде жира останется навсегда. Работа со страхом беззащитности — самое сложное, с чем мне пришлось иметь дело. Именно он заставляет полного человека саботировать диету, а вовсе не лень и нежелание соблюдать ЗОЖ, как уверены многие. Терапия очень помогала, но оставалась проблема: мой внутренний прогресс шел гораздо быстрее, чем потеря веса. Иногда из-за эмоциональных качелей килограммы возвращалась, и мне приходилось начинать заново. Я поняла, что не справлюсь сама, просто не успею спасти тело и здоровье, каких бы высот в самопознании ни достигла.

«Я поняла, что не справлюсь сама»

Как-то я увидела в Instagram фото девушки после «слива» (от английского sleeve — «рукав») — операции по уменьшению объема желудка, она названа так из-за формы, которую он приобретает в результате хирургического вмешательства — бариатрии. Я отправилась по хештегам #бариатрическаяхирургия, #бариатрия, искала информацию, заходила на форумы, где это обсуждалось, смотрела видео, изучала выступления врачей на конференциях. И все больше убеждалась, что у меня не осталось вариантов, это мой шанс. Решение приняла почти сразу, как будто в голове сложился пазл. Еще пару месяцев занималась сбором информации и консультациями с хирургами. Изначально я хотела поставить бандаж — кольцо, которое надевают на желудок. Но у этой операции, считавшейся прогрессивной еще десять лет назад, выявлено слишком много последствий (спайки, последующее обязательное извлечение кольца и т. д.), поэтому выбрала слив — вариант с минимальным вмешательством в систему пищеварения.

«Если бы что-то сорвалось, у меня бы точно началась истерика»

Отменить операцию не хотелось ни разу. И если бы что-то сорвалось, у меня бы точно началась истерика — так я мечтала избавиться от ненавистного веса. В операционной пыталась пошутить по поводу банданы анестезиолога, но меня быстро вырубило. Проснувшись, попыталась сесть, чтобы скорее начать ходить, ведь бариатриков пугают рассказами о тромбах. Но голова закружилась, пришлось вернуть ее на подушку. Через час-два я очнулась окончательно и начала ходить, посматривая на шагомер. Первый глоток воды разрешили сделать только на следующий день после операции, а первую пищу принесли на третьи сутки. Никогда я так не хотела обыкновенного куриного бульона, но, съев две ложки, почувствовала, что еда встала в горле. Ощущение такое, будто проглотила слишком большой кусок яблока.

«Сначала было невыносимо: голова плохо соображала без мяса»

Первый месяц можно есть только жидкое, второй — пюреобразное, на третий — более твердую пищу. Сначала было невыносимо: голова плохо соображала без мяса, даже самые густые бульоны не спасали. Я достаточно долго привыкала к «новому» желудку: он подавал сигнал о насыщении чуть позже, чем я отправляла в рот последний кусок. Приходилось идти в ванную и прощаться с излишками. Но довольно скоро мы достигли взаимопонимания.

«Я веду обычную жизнь — хожу в кафе, но заказываю только суп»

Операция повлияла на иммунитет: первые месяцы я часто болела. Вылезти из «простудного марафона» помог курс витаминов. Здорово, что окружающие — коллеги, друзья и партнер — поддерживают меня и с пониманием относятся к новым пищевым привычкам. Я веду обычную жизнь — хожу в кафе, но заказываю только суп и съедаю порцию за два подхода. Никто меня не осуждает и не подкалывает, а наоборот, хвалят и поддерживают. Я убедилась, что к 30 годам избавилась от лишних людей в жизни — остались лишь надежные.

Спустя полгода я все еще учусь тщательно пережевывать пищу. Ставлю таймер и стараюсь есть порцию (100−150 г) за полчаса-час. Иногда появляются сердцебиение и испарина от большого количества сладкого. Если я съедаю «запрещенку», содержимое желудка перебрасывается в кишечник без надлежащего переваривания, вызывая неприятные симптомы (демпинг-синдром). Это одно из побочных явлений у 10−30% прооперированных.

«Иногда появляются сердцебиение и испарина от большого количества сладкого»

Через пять месяцев я сбросила 18 кг, а к моменту выхода этого интервью должно быть минус 25. Я планирую худеть медленно, но верно, не более трех килограммов в месяц. Любое отсутствие активности или лишнее печенье сразу вижу на весах. Трижды в неделю хожу на цигун, а в остальные дни стараюсь пройти хотя бы 4−5 тысяч шагов.

«После операции никаких гарантий ты не получаешь. Но, боже мой, какое счастье, что я это сделала!»

Важно понимать, что после операции (кстати, для ее проведения, как правило, надо иметь индекс массы тела выше 40) никаких гарантий похудения ты не получаешь. Не стоит воспринимать людей, сделавших бариатрию, как везунчиков, «срезавших» дорогу. Последствия, с которыми человек сталкивается каждый день после резекции, меняют его жизнь навсегда. И да, он может снова набрать вес и растянуть желудок. «Снимая» с себя каждый килограмм, пациент с пищевой зависимостью сталкивается с проблемами, от которых его раньше защищал вес. И первый импульс, как ни странно, — набрать его обратно, чтобы не было так страшно. И в этом случае операция дает гарантию, что ты этого не сделаешь.

«Бариатрия — первый толчок. Дальше сама!»

Нет, бариатрия не палочка-выручалочка, а первый толчок. Дальше сама! Да, это глобальное вмешательство в организм — и это необратимо: три четверти моего желудка попрощались со мной навсегда.

Я не могу съесть больше 150 граммов за раз. Лишний кусок стоит в горле полчаса — сижу с глазами кошки, съевшей лимон, в ожидании, когда он упадет внутрь. Официанты раз по пять пытаются забрать тарелку, спрашивают, понравилось ли мне. Безусловно, необходимо регулярно делать анализы, следить за весом, больше двигаться, записывать калории и считать шаги, чтобы динамика не менялась. Моя жизнь изменилась навсегда. Но, боже мой, какое счастье, что я это сделала!

Источник https://www.cosmo.ru/health/your_health/ya-sdelala-rezekciyu-zheludka-realnaya-istoriya-borby-s-lishnim-vesom/#part0